`
КОНСТРУКТИВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ХРИСТОЛОГИИ
Христология – это учение о Богочеловеке и Его роли в Священной истории. Сначала христология раскрывает, что такое «Богочеловек», как особая категория в соотношении Абсолюта и инобытия, - то есть онтологический статус Богочеловека, а затем разъясняет ту функцию, которую Он выполняет в конкретной истории взаимоотношений Бога и инобытия.
Образ единения Божественного и человеческого во Христе был догматически сформулирован на IV и VI Вселенских соборах, в которых говорилось о том, что обе природы Божественная и человеческая сошлись в одну ипостась неслитно, неразделимо, неразлучно и неизменно. Т. е. не произошло слияние и возникновение некоей новой единой природы состоящей из Бога и человека, так как природа – это фундаментальное основание бытия, теряя которое теряется само бытие. Не может быть чего-то среднего между несотворенным и тварным бытием, то есть самобытным и несамобытным. При соединении обе природы остаются неизменными и сохраняют все свои естественные элементы: все Божественное соединилось со всем человеческим – с телом, с душой, умом, волей. При этом, в единой ипостаси, обе природы уже онтологически неразделимы и ни на мгновение неразлучны.
Христос един по ипостаси и двойственен по соединенным природам. Природы не становятся единосущными, ибо тогда необходимо было бы говорить о какой-либо одной сущности, а не о соединении двух, но они становятся единоипостасными. Ипостасное соединение дает новый род единства Творца и твари, который св. отцы называли термином περιχώρησις — взаимопроникновением сущностей. В Богочеловеке соединенные сущности не действуют одна независимо от другой, но в Нем тварное действование становится присущим Богу, а действование Божественной сущности, присущим человеку. В Богочеловеке Божественная сущность пребывает в тварной как в самой себе, более того, пребывая в тварной сущности, она пребывает в себе – это и значит, что Бог стал Человеком. Далее, тварная сущность Богочеловека пребывает в нетварной как в самой себе, но и более, – пребывая в Божественной сущности, она пребывает в себе, – это значит, что человек стал Богом. Обе сущности проникают друг в друга, отождествляются друг с другом, но при этом каждая остается самой собой, ибо если бы граница между сущностями исчезла, то невозможным стало бы и само проникновение. Закон логики гласит, что при соединении двух реальностей, во все моменты соединения соединяющиеся должны оставаться неизменными. Если одна из реальностей во время соединения изменится, то это уже будет соединение не изначальных, а каких-то других реальностей, и соединения, собственно, не произойдет. Главная функция терминов ὑπόστασις «ипостась» и φύσις «природа» заключается в том, чтобы обозначить совершенную реальность как соединяемых, так и их единения.
Богочеловек есть точка максимального онтологического единения Абсолюта и инобытия. Поскольку инобытие, утвержденное Богом, главною своею задачею имеет максимальное приближение к состоянию Божественного совершенства, постольку Богочеловек и является конечной целью всего сотворенного. Это значит, что боговоплощение совершится в инобытии несмотря ни на что и Богочеловек станет Теургом, Богосоделывающим, приводящим творение к совершенному и окончательному обожению. Основание для этого единения заложено уже в первозданном отклике небытийственного иного на Божественный призыв к существованию. Поэтому, даже если и не всецело, а хотя бы некоторою своею частью, но инобытие в конечном итоге своего становления войдет в это максимальное единение с Абсолютом.
Идеальный сюжет тварной истории заключался в том, что первозданный человек должен был преодолеть инобытийную множественность и разделенность, приведя все творение к единству. Мужская и женская половины должны были стать единым человеком, земля должна была стать райским садом усилиями человека и соединиться с небом; и все чувственно-материальное инобытие должно было войти в умопостигаемую область идеального мира ангельского. В этой диалектике умопостигаемый мир оказался бы осуществленным деяниями человека в мире материальном, таким образом, инобытие обрело бы полноту существования в себе, для себя и для Абсолюта. Это первая, изначальная теургия, которая должна была совершиться самим инобытием в ответ на Божественное творчество. На данном этапе инобытие воплотило бы в себе Божественное предвечное Имя и стало бы его совершенным вместилищем. И после того, как обе реальности оказались представленными в своей завершенности, Абсолют предвечно, а инобытие в результате своего теургического восхождения, должен был произойти их синтез в акте боговоплощения и окончательной теургии с возникновением Теурга-Христа.
Но реальным сюжетом инобытийного становления стало грехопадение, которое изначально произошло в умопостигаемом мире духов, а затем и в чувственном мире через вкушение человеком от Древа Познания. Как уже было сказано в космологии, мир духов имеет две стороны: одна обращена к Абсолюту, полностью погружена в Его Имя и в этом экстатичном состоянии ничего кроме Него не знает, другая – обращена к инобытию, в становлении которого должна участвовать, осуществляя Божественные замыслы, воспринимаемые от высших чинов. Есть и средний чин духов, связывающих эти высшие и низшие ступени. В низшем чине, при его сотворении, присутствовала возможность самоопределения, которой лишены высшие и средние чины, по причине их онтологической близости к Абсолюту. Потенция к самоопределению отсутствует у крайних точек инобытийной иерархии и близких к ним ступеней, так как они выполняют функцию связующую: на вершине - с Абсолютом, снизу - с чистой материей. Поэтому высшие ангельские чины, а так же чувственная, растительная и неорганическая природа лишены потенции самоопределения, она сконцентрирована в средине инобытия – человеке и низших ангельских чинах.
Эту возможность некоторые из духов низшего чина реализовали, утвердив свое бытие в противоположности Абсолюта, в пустоте, и наполнили себя небытийственной тьмой. Самоопределение духа совершается в вечности, поэтому его природная потенция реализуется сразу в момент его сотворения, всецело и навсегда. Еще до сотворения мира чувственного с его временным становлением, в умопостигаемом мире духов произошло изначальное утверждение инобытийной вечности Царствия Небесного и Царства Преисподнего. Навсегда возникли начертания: идеальной парадигмы инобытия, в виде светлых духов, и парадигмы отпадения инобытия, в виде царства темных духов, то есть, Ада. Разрушив в себе свое предназначение предложенное Творцом, падшие духи противопоставили себя Абсолюту, Его замыслу и творению. Инобытие может существовать лишь как повторение Абсолюта в той или иной степени и форме. Инобытие подражает Первосущности разнообразно интерпретируя для себя Ее идею и смысл. Когда в этой интерпретации инобытие ошибочно пытается усвоить себе в максимальной степени в качестве основного свойства - беспричинность и самобытность (естественно присущие только Абсолюту), тогда возникает великое грехопадение в мире духов – сатанизм. И поскольку беспричинной может быть только одна сущность, падший дух впадает в крайнее умопомрачение – стремление уничтожить Абсолюта. Падший дух интерпретирует Абсолюта как менее совершенного в сравнении с собой и, значит, недостойного быть беспричинным и самобытным, а заслуживающим лишь уничтожения. Такова диалектика древнейшего первозданного эволюционизма - люциферианства, полагающего следствие более совершенным причины. В отношении к чувственному миру, падшие духи стремятся утвердить свою власть и навязать человеку свою крайне ущербную интерпретацию Абсолютного.
Диалектика человеческого грехопадения отчасти изложена в историософии. Единый первозданный человек выделил в себе две потенции: разумную, представленную в мужском начале и чувственную, данную в женщине. Первою он обращен к миру умопостигаемому, второю – к материальному. При этом, обе потенции должны были действовать в единстве и гармонии между собой, являя и утверждая дву-единого (а в последствии и много-единого), целостного человека. Первое деяние Евы, воспользовавшейся вместо своего ума (Адама) умом падшего духа (Змия), полагает начало противопоставления женского мужскому в едином первозданном Человеке и приводит к разделению этих потенций. Сила разрушения, содержащаяся в плоде от Древа Познания (или как, его называли древние толкователи, «Древа Смерти»), начала господствовать над человеческой природой, дробя ее на множество разделенных потенций-индивидуумов. И, поскольку, единый Всечеловек (первозданный Адам), обладавший целостной потенцией человеческой природы, теперь разделился на тех, кто нес лишь часть этой потенции, постольку у человечества не осталось способности преодолеть эту разрушительную силу. Над человечеством теперь довлела непреодолимая власть Змия и его царства – Ада, и никто из людей не мог избежать встречи со Смертью. Однако, в потомстве Адама оставалась потенция к осуществлению первой теургии, воплощению на себе Имени Абсолюта, а, затем, и второй – ипостасному боговоплощению. В контексте грехопадения Адама Богочеловек становится не только Теургом, но и Спасителем.
Боговоплощение становится возможным только после того, как инобытие утвердит себя в Имени Бога, или, что то же – воплотит в себе в полной мере замысел Творца об идеальном инобытии. Это самоутверждение должно совершиться обеими потенциями человеческой природы – мужскою и женскою, и, поскольку, в первозданном деянии женское начало выдвинулось вперед, то и в историческом процессе именно оно должно явить себя первым, а, затем, и мужское. Этими инобытийными существами, впервые воспринявшими в себя в полной мере предвечную ономатическую Энергему Абсолюта стали Дева Мария и Иоанн Предтеча. В данном контексте, показательно церковное предание о пребывании Девы в Святая Святых Иерусалимского храма, как места особого присутствия Имени Бога. А о Предтече – свидетельство Самого Христа, что он высший среди рожденных женами. По достижении равноангельного состояния, эта двоица играет особую роль в событии боговоплощения. Как несущий и реализующий мужскую умную потенцию, Иоанн Предтеча является существом ангелоподобным созерцающим таинство боговоплощения и свидетельствующий о нем человечеству. Как свершительница женской материальной и творческой потенции, Дева становится восприемницей и родительницей Богочеловека. Таким образом, Дева Мария и Иоанн Предтеча являются важнейшими категориями в христианской диалектике отношений Абсолюта и инобытия, они есть свершители первой теургии и основа для боговоплощения – конечной Великой Теургии.
Инобытийное становление впервые обретает себя ставшим в лице Девы и Предтечи, но своим целым, т.е. Адамом, инобытие так и остается во власти Ада, ибо в Ничто было положено основание человечества грехопадением Прародителя. Находясь в Аду, Адам все-таки смог через свое потомство прорасти и возвыситься до равноангельного состояния и, тем самым, подтвердить свое стремление к совершенству, и предоставить Абсолюту возможность соединения с инобытием. Бог воспринимает от Девы чистую человеческую природу, но находящуюся во власти разрушительной силы.
Адам – первообраз человечества, Логос – первообраз для Адама, поэтому Христос – это Всечеловек, объемлющий в себе все части и образы Адама: полы, поколения, нации, индивидуумы. От Матери по плоти Христос вбирает в себя священнический, левитский род, от своего законного отца (праведного Иосифа) Он восходит к царскому роду Давида, от Иоанна Крестителя на Иордане воспринимает пророческое преемство. Эти три важнейшие потенции человеческой природы: Священство, Царство и Пророчество Он объемлет в Себе и доводит их до высшей актуализации. Священство в своей функции осуществляет связь человечества с прошлым, сохраняя память о Боге в отправляемом культе, Царь утверждает в человечестве Божественную волю в настоящем и Пророк возвещает человечеству тайны грядущего Божественного замысла. Во Христе так же раскрываются и три Божественные энергемы в отношении инобытия: в прошлом как Творца, в настоящем как Спасителя и в будущем как Судьи.
Проповедь Христа, начавшаяся после крещения от Иоанна, была словом Бога, непосредственно обращенным к человечеству, оно не было абстрактной религиозно-этической доктриной, а было силой, подталкивающей человечество к сознательной самоопределенности в отношении к Богу. Благовестие Царства Божьего есть свидетельство неумолимо надвигающейся реальности – Божественной Полноты, с которой предстоит встретиться инобытию. Творение должно явить свою теургическую плодовитость и вместить в себя то, чем является Бог, либо вернуть все от начала данные ему потенции (притча о талантах). Слова Христа порою звучат парадоксально и даже провокационно, Он ставит человека перед неумолимым фактом: если инобытие решило существовать, откликнувшись на Божественный призыв, значит, оно должно войти в Полноту бытия, ибо частичность здесь невозможна (притча о 10 девах), она будет свидетельствовать об ущербности, уродстве твари и неполноте Божественного творчества. Христос разрушает нагромождения ошибочных инобытийных интерпретаций Абсолютного и открывает реальное положение и состояние твари. Доинобытийное Ничто – есть единственная онтологическая собственность твари, все остальное - от Абсолюта. Поэтому люциферианство, интерпретирующее тварь как нечто самобытное – это крайнее заблуждение и единственный верный путь заключается в признании своей фундаментальной ничтожности: «если кто хочет за Мною пойти, да отречется от самого себя».
Явив Бога на земле, Христос положил начало разделения человечества на тех, кто принимал Бога и тех, кто противопоставлял себя Ему. Благовестие Христа заключалось в том, что Он в острой и категорической форме указывал человечеству на его несовершенство и предлагал возможность его преодоления. Одни устремлялись ко Христу, как к существу в котором узнавали и вспоминали свое истинное Первоначало и Причину, свое самое родное и самое важное (как бы вновь услышав первобытный Божественный призыв). Другие, укорененные в люциферианском понимании бытия, естественно стремились уничтожить Христа, как своего Создателя и, обретя эту возможность, ее осуществили (притча о злых виноградарях).
Абсолют желает вобрать в себя инобытие, утвердить Себя в нем, в самых его глубинах, но это возможно только когда инобытие стремится к тому же. Через Деву земля приняла в себя Бога, но она не была крайней точкой инобытия. Неудержимое стремление Дьявола уничтожить Христа стало основанием сошествия Бога во Ад. После крестных страданий Смерть и Ад поглотили Христа, и преисподняя с неутолимою жаждой приняла в себя Бога. Трехдневное пребывание Христа во гробе подобно новому творению: в Пяток умирая на Кресте, и нисходя во тьму преисподней, и обращая вновь свой творческий призыв к падшему человечеству, Бог как бы заново творит Адама, являя ему, почти уже не-сущему, Свой Свет. В Великую Субботу Он почиет, ожидая ответа. И в первый день творения, когда Свет впервые явился во тьме небытия, души Адама, Евы и некоторых из их потомства откликнулись на зов Христа, принимая в себя этот Свет, который отвергли вначале.
«Ад ужаснулся блистания Божества». Врата Ада, как знак господства разрушительной силы над человеком, отверзлись, и Адам утвердил себя в Раю навсегда. Души спасенных пребывают в Раю до свершения исторического процесса и воссоединятся со своими телами только после всеобщего воскресения.
Христос же сразу достиг этой крайней точки свершения, Его плоть соединилась с душою и Он стал Первенцем из умерших, явив в себе новое состояние человеческой природы, уже неподвластной Смерти. И после того, как дело спасения было завершено, произошла окончательная и великая Теургия – Вознесение человеческой природы на высшую ступень совершенства и полноты бытия. В событии Вознесения во Христе инобытие достигло своей конечной онтологической цели – максимального единения с Первосущностью.
Итак, первозданный человек, призванный к полноте бытия, обращается вспять и утверждает себя в небытии. Но, через свое потомство, в лице Девы и Предтечи, подтверждает свое стремление к полноте. И Абсолют дарует свою полноту, ипостасно соединяется с инобытием, нисходит к Адаму не только на землю, но и в преисподнюю, и восприняв человеческую природу возносит, окончательно утверждая ее в Себе и Себя в ней. Суть дальнейшего становления инобытия заключается в принятии или отвержении богочеловечества.
Образ единения Божественного и человеческого во Христе был догматически сформулирован на IV и VI Вселенских соборах, в которых говорилось о том, что обе природы Божественная и человеческая сошлись в одну ипостась неслитно, неразделимо, неразлучно и неизменно. Т. е. не произошло слияние и возникновение некоей новой единой природы состоящей из Бога и человека, так как природа – это фундаментальное основание бытия, теряя которое теряется само бытие. Не может быть чего-то среднего между несотворенным и тварным бытием, то есть самобытным и несамобытным. При соединении обе природы остаются неизменными и сохраняют все свои естественные элементы: все Божественное соединилось со всем человеческим – с телом, с душой, умом, волей. При этом, в единой ипостаси, обе природы уже онтологически неразделимы и ни на мгновение неразлучны.
Христос един по ипостаси и двойственен по соединенным природам. Природы не становятся единосущными, ибо тогда необходимо было бы говорить о какой-либо одной сущности, а не о соединении двух, но они становятся единоипостасными. Ипостасное соединение дает новый род единства Творца и твари, который св. отцы называли термином περιχώρησις — взаимопроникновением сущностей. В Богочеловеке соединенные сущности не действуют одна независимо от другой, но в Нем тварное действование становится присущим Богу, а действование Божественной сущности, присущим человеку. В Богочеловеке Божественная сущность пребывает в тварной как в самой себе, более того, пребывая в тварной сущности, она пребывает в себе – это и значит, что Бог стал Человеком. Далее, тварная сущность Богочеловека пребывает в нетварной как в самой себе, но и более, – пребывая в Божественной сущности, она пребывает в себе, – это значит, что человек стал Богом. Обе сущности проникают друг в друга, отождествляются друг с другом, но при этом каждая остается самой собой, ибо если бы граница между сущностями исчезла, то невозможным стало бы и само проникновение. Закон логики гласит, что при соединении двух реальностей, во все моменты соединения соединяющиеся должны оставаться неизменными. Если одна из реальностей во время соединения изменится, то это уже будет соединение не изначальных, а каких-то других реальностей, и соединения, собственно, не произойдет. Главная функция терминов ὑπόστασις «ипостась» и φύσις «природа» заключается в том, чтобы обозначить совершенную реальность как соединяемых, так и их единения.
Богочеловек есть точка максимального онтологического единения Абсолюта и инобытия. Поскольку инобытие, утвержденное Богом, главною своею задачею имеет максимальное приближение к состоянию Божественного совершенства, постольку Богочеловек и является конечной целью всего сотворенного. Это значит, что боговоплощение совершится в инобытии несмотря ни на что и Богочеловек станет Теургом, Богосоделывающим, приводящим творение к совершенному и окончательному обожению. Основание для этого единения заложено уже в первозданном отклике небытийственного иного на Божественный призыв к существованию. Поэтому, даже если и не всецело, а хотя бы некоторою своею частью, но инобытие в конечном итоге своего становления войдет в это максимальное единение с Абсолютом.
Идеальный сюжет тварной истории заключался в том, что первозданный человек должен был преодолеть инобытийную множественность и разделенность, приведя все творение к единству. Мужская и женская половины должны были стать единым человеком, земля должна была стать райским садом усилиями человека и соединиться с небом; и все чувственно-материальное инобытие должно было войти в умопостигаемую область идеального мира ангельского. В этой диалектике умопостигаемый мир оказался бы осуществленным деяниями человека в мире материальном, таким образом, инобытие обрело бы полноту существования в себе, для себя и для Абсолюта. Это первая, изначальная теургия, которая должна была совершиться самим инобытием в ответ на Божественное творчество. На данном этапе инобытие воплотило бы в себе Божественное предвечное Имя и стало бы его совершенным вместилищем. И после того, как обе реальности оказались представленными в своей завершенности, Абсолют предвечно, а инобытие в результате своего теургического восхождения, должен был произойти их синтез в акте боговоплощения и окончательной теургии с возникновением Теурга-Христа.
Но реальным сюжетом инобытийного становления стало грехопадение, которое изначально произошло в умопостигаемом мире духов, а затем и в чувственном мире через вкушение человеком от Древа Познания. Как уже было сказано в космологии, мир духов имеет две стороны: одна обращена к Абсолюту, полностью погружена в Его Имя и в этом экстатичном состоянии ничего кроме Него не знает, другая – обращена к инобытию, в становлении которого должна участвовать, осуществляя Божественные замыслы, воспринимаемые от высших чинов. Есть и средний чин духов, связывающих эти высшие и низшие ступени. В низшем чине, при его сотворении, присутствовала возможность самоопределения, которой лишены высшие и средние чины, по причине их онтологической близости к Абсолюту. Потенция к самоопределению отсутствует у крайних точек инобытийной иерархии и близких к ним ступеней, так как они выполняют функцию связующую: на вершине - с Абсолютом, снизу - с чистой материей. Поэтому высшие ангельские чины, а так же чувственная, растительная и неорганическая природа лишены потенции самоопределения, она сконцентрирована в средине инобытия – человеке и низших ангельских чинах.
Эту возможность некоторые из духов низшего чина реализовали, утвердив свое бытие в противоположности Абсолюта, в пустоте, и наполнили себя небытийственной тьмой. Самоопределение духа совершается в вечности, поэтому его природная потенция реализуется сразу в момент его сотворения, всецело и навсегда. Еще до сотворения мира чувственного с его временным становлением, в умопостигаемом мире духов произошло изначальное утверждение инобытийной вечности Царствия Небесного и Царства Преисподнего. Навсегда возникли начертания: идеальной парадигмы инобытия, в виде светлых духов, и парадигмы отпадения инобытия, в виде царства темных духов, то есть, Ада. Разрушив в себе свое предназначение предложенное Творцом, падшие духи противопоставили себя Абсолюту, Его замыслу и творению. Инобытие может существовать лишь как повторение Абсолюта в той или иной степени и форме. Инобытие подражает Первосущности разнообразно интерпретируя для себя Ее идею и смысл. Когда в этой интерпретации инобытие ошибочно пытается усвоить себе в максимальной степени в качестве основного свойства - беспричинность и самобытность (естественно присущие только Абсолюту), тогда возникает великое грехопадение в мире духов – сатанизм. И поскольку беспричинной может быть только одна сущность, падший дух впадает в крайнее умопомрачение – стремление уничтожить Абсолюта. Падший дух интерпретирует Абсолюта как менее совершенного в сравнении с собой и, значит, недостойного быть беспричинным и самобытным, а заслуживающим лишь уничтожения. Такова диалектика древнейшего первозданного эволюционизма - люциферианства, полагающего следствие более совершенным причины. В отношении к чувственному миру, падшие духи стремятся утвердить свою власть и навязать человеку свою крайне ущербную интерпретацию Абсолютного.
Диалектика человеческого грехопадения отчасти изложена в историософии. Единый первозданный человек выделил в себе две потенции: разумную, представленную в мужском начале и чувственную, данную в женщине. Первою он обращен к миру умопостигаемому, второю – к материальному. При этом, обе потенции должны были действовать в единстве и гармонии между собой, являя и утверждая дву-единого (а в последствии и много-единого), целостного человека. Первое деяние Евы, воспользовавшейся вместо своего ума (Адама) умом падшего духа (Змия), полагает начало противопоставления женского мужскому в едином первозданном Человеке и приводит к разделению этих потенций. Сила разрушения, содержащаяся в плоде от Древа Познания (или как, его называли древние толкователи, «Древа Смерти»), начала господствовать над человеческой природой, дробя ее на множество разделенных потенций-индивидуумов. И, поскольку, единый Всечеловек (первозданный Адам), обладавший целостной потенцией человеческой природы, теперь разделился на тех, кто нес лишь часть этой потенции, постольку у человечества не осталось способности преодолеть эту разрушительную силу. Над человечеством теперь довлела непреодолимая власть Змия и его царства – Ада, и никто из людей не мог избежать встречи со Смертью. Однако, в потомстве Адама оставалась потенция к осуществлению первой теургии, воплощению на себе Имени Абсолюта, а, затем, и второй – ипостасному боговоплощению. В контексте грехопадения Адама Богочеловек становится не только Теургом, но и Спасителем.
Боговоплощение становится возможным только после того, как инобытие утвердит себя в Имени Бога, или, что то же – воплотит в себе в полной мере замысел Творца об идеальном инобытии. Это самоутверждение должно совершиться обеими потенциями человеческой природы – мужскою и женскою, и, поскольку, в первозданном деянии женское начало выдвинулось вперед, то и в историческом процессе именно оно должно явить себя первым, а, затем, и мужское. Этими инобытийными существами, впервые воспринявшими в себя в полной мере предвечную ономатическую Энергему Абсолюта стали Дева Мария и Иоанн Предтеча. В данном контексте, показательно церковное предание о пребывании Девы в Святая Святых Иерусалимского храма, как места особого присутствия Имени Бога. А о Предтече – свидетельство Самого Христа, что он высший среди рожденных женами. По достижении равноангельного состояния, эта двоица играет особую роль в событии боговоплощения. Как несущий и реализующий мужскую умную потенцию, Иоанн Предтеча является существом ангелоподобным созерцающим таинство боговоплощения и свидетельствующий о нем человечеству. Как свершительница женской материальной и творческой потенции, Дева становится восприемницей и родительницей Богочеловека. Таким образом, Дева Мария и Иоанн Предтеча являются важнейшими категориями в христианской диалектике отношений Абсолюта и инобытия, они есть свершители первой теургии и основа для боговоплощения – конечной Великой Теургии.
Инобытийное становление впервые обретает себя ставшим в лице Девы и Предтечи, но своим целым, т.е. Адамом, инобытие так и остается во власти Ада, ибо в Ничто было положено основание человечества грехопадением Прародителя. Находясь в Аду, Адам все-таки смог через свое потомство прорасти и возвыситься до равноангельного состояния и, тем самым, подтвердить свое стремление к совершенству, и предоставить Абсолюту возможность соединения с инобытием. Бог воспринимает от Девы чистую человеческую природу, но находящуюся во власти разрушительной силы.
Адам – первообраз человечества, Логос – первообраз для Адама, поэтому Христос – это Всечеловек, объемлющий в себе все части и образы Адама: полы, поколения, нации, индивидуумы. От Матери по плоти Христос вбирает в себя священнический, левитский род, от своего законного отца (праведного Иосифа) Он восходит к царскому роду Давида, от Иоанна Крестителя на Иордане воспринимает пророческое преемство. Эти три важнейшие потенции человеческой природы: Священство, Царство и Пророчество Он объемлет в Себе и доводит их до высшей актуализации. Священство в своей функции осуществляет связь человечества с прошлым, сохраняя память о Боге в отправляемом культе, Царь утверждает в человечестве Божественную волю в настоящем и Пророк возвещает человечеству тайны грядущего Божественного замысла. Во Христе так же раскрываются и три Божественные энергемы в отношении инобытия: в прошлом как Творца, в настоящем как Спасителя и в будущем как Судьи.
Проповедь Христа, начавшаяся после крещения от Иоанна, была словом Бога, непосредственно обращенным к человечеству, оно не было абстрактной религиозно-этической доктриной, а было силой, подталкивающей человечество к сознательной самоопределенности в отношении к Богу. Благовестие Царства Божьего есть свидетельство неумолимо надвигающейся реальности – Божественной Полноты, с которой предстоит встретиться инобытию. Творение должно явить свою теургическую плодовитость и вместить в себя то, чем является Бог, либо вернуть все от начала данные ему потенции (притча о талантах). Слова Христа порою звучат парадоксально и даже провокационно, Он ставит человека перед неумолимым фактом: если инобытие решило существовать, откликнувшись на Божественный призыв, значит, оно должно войти в Полноту бытия, ибо частичность здесь невозможна (притча о 10 девах), она будет свидетельствовать об ущербности, уродстве твари и неполноте Божественного творчества. Христос разрушает нагромождения ошибочных инобытийных интерпретаций Абсолютного и открывает реальное положение и состояние твари. Доинобытийное Ничто – есть единственная онтологическая собственность твари, все остальное - от Абсолюта. Поэтому люциферианство, интерпретирующее тварь как нечто самобытное – это крайнее заблуждение и единственный верный путь заключается в признании своей фундаментальной ничтожности: «если кто хочет за Мною пойти, да отречется от самого себя».
Явив Бога на земле, Христос положил начало разделения человечества на тех, кто принимал Бога и тех, кто противопоставлял себя Ему. Благовестие Христа заключалось в том, что Он в острой и категорической форме указывал человечеству на его несовершенство и предлагал возможность его преодоления. Одни устремлялись ко Христу, как к существу в котором узнавали и вспоминали свое истинное Первоначало и Причину, свое самое родное и самое важное (как бы вновь услышав первобытный Божественный призыв). Другие, укорененные в люциферианском понимании бытия, естественно стремились уничтожить Христа, как своего Создателя и, обретя эту возможность, ее осуществили (притча о злых виноградарях).
Абсолют желает вобрать в себя инобытие, утвердить Себя в нем, в самых его глубинах, но это возможно только когда инобытие стремится к тому же. Через Деву земля приняла в себя Бога, но она не была крайней точкой инобытия. Неудержимое стремление Дьявола уничтожить Христа стало основанием сошествия Бога во Ад. После крестных страданий Смерть и Ад поглотили Христа, и преисподняя с неутолимою жаждой приняла в себя Бога. Трехдневное пребывание Христа во гробе подобно новому творению: в Пяток умирая на Кресте, и нисходя во тьму преисподней, и обращая вновь свой творческий призыв к падшему человечеству, Бог как бы заново творит Адама, являя ему, почти уже не-сущему, Свой Свет. В Великую Субботу Он почиет, ожидая ответа. И в первый день творения, когда Свет впервые явился во тьме небытия, души Адама, Евы и некоторых из их потомства откликнулись на зов Христа, принимая в себя этот Свет, который отвергли вначале.
«Ад ужаснулся блистания Божества». Врата Ада, как знак господства разрушительной силы над человеком, отверзлись, и Адам утвердил себя в Раю навсегда. Души спасенных пребывают в Раю до свершения исторического процесса и воссоединятся со своими телами только после всеобщего воскресения.
Христос же сразу достиг этой крайней точки свершения, Его плоть соединилась с душою и Он стал Первенцем из умерших, явив в себе новое состояние человеческой природы, уже неподвластной Смерти. И после того, как дело спасения было завершено, произошла окончательная и великая Теургия – Вознесение человеческой природы на высшую ступень совершенства и полноты бытия. В событии Вознесения во Христе инобытие достигло своей конечной онтологической цели – максимального единения с Первосущностью.
Итак, первозданный человек, призванный к полноте бытия, обращается вспять и утверждает себя в небытии. Но, через свое потомство, в лице Девы и Предтечи, подтверждает свое стремление к полноте. И Абсолют дарует свою полноту, ипостасно соединяется с инобытием, нисходит к Адаму не только на землю, но и в преисподнюю, и восприняв человеческую природу возносит, окончательно утверждая ее в Себе и Себя в ней. Суть дальнейшего становления инобытия заключается в принятии или отвержении богочеловечества.